Николай шутя погрозил пальцем.
-- Ишь к чему тебя тянет! -- протянул он. -- Смотри, Вася, с ружьем осторожнее: заряжено... Думал дорогой что-нибудь подстрелить... Дичи теперь, я думаю, много?
-- Есть... намедни куропаток видел!
-- А ты по-прежнему не любишь охоты?
-- Нет. К чему я буду божью тварь убивать... потехи ради.
-- Тогда и мясо есть не следует?
-- Ну, это другое дело. А, впрочем, пожалуй, что и не следует! -- заметил Вася. -- Я думаю об этом.
-- А пока ешь?
-- Ем.
Николай рассмеялся.
-- Ну, теперь пойдем, брат, в сад, туда к речке, а оттуда в малинник.
-- Пойдем!
Они спустились в сад.
Николай весело пустился в самую глубь, ощущая полной грудью прелесть большого, тенистого, густого сада с вековыми деревьями. Ему было как-то весело, хорошо и привольно в этом гнезде. Хотелось резвиться, как школьнику. Они обошли весь сад. В малиннике, под палящим солнцем, прикрывшись платком, Николай ел ягоды с жадностью мальчишки. Потом зашли на огород, оттуда спустились к речке и пошли по берегу.
Деревня была как на ладони. На улице не было ни души. Деревня точно вымерла.
Они остановились.
-- Ну, как наши живут -- по-прежнему хорошо?
-- Хуже.
-- Разве и их ваш Кузька донял?
-- Сюда пока не добрался... Неурожаи!..
-- Пойдем-ка в деревню!
-- Пойдем, если хочешь, только теперь никого дома нет. В поле все.
-- Ах, я и позабыл! Так вечером?
-- Ладно.
Они вернулись назад.
-- Ах, мама, как у вас хорошо! -- радостно говорил Николай, подбегая к Марье Степановне, которая беседовала о чем-то с поваром.
-- Смотри, не соскучься. После Петербурга, пожалуй, и соскучишься!
-- Что ты, мама! Я разве так целый день бездельничать буду? Я работу с собой взял... Что, Петр, -- обратился он к старику повару, -- опять на охоту будем ходить?
-- Когда угодно, Николай Иванович. Я с радостью...
-- Собаки вот нет...
-- Найдем-с и собаку.
-- Где?
-- У дьякона есть собака.
-- Ну, ладно. А ты, мама, по-старому хозяйничаешь?
-- Да, Коля. Не хочешь ли покушать? Ты чаю один стакан пил.
-- Нет еще. Да ведь обедать будем в два?
-- В два, по-прежнему.
-- Так через два часа и обед. Я лучше приберегу аппетит к обеду.
Николай прошел к отцу.
Кабинет Ивана Андреевича был большой, просторный, с мягкой, обитой темной кожей, мебелью. Вдоль стены тянулся большой шкаф, наполненный книгами. Другие стены были увешаны портретами разных знаменитостей науки, литературы и искусства. У открытого окна, выходящего в сад, стоял большой стол, за которым сидел Иван Андреевич и что-то писал. В комнате было прохладно, хорошо. Густая тень сада защищала комнату от солнца.
-- Ты извини, папа. Я помешал тебе.
-- Что ты!.. Садись-ка, Коля, голубчик.
-- Ты чем это занимался?
-- Записку, брат, сооружаю для доклада в будущее собрание.
-- О чем, папа?
-- Да помилуй, Коля. И без того мы деньгами не богаты, брать-то больше неоткуда, а наши земцы что выдумали! Понадобилась им, видишь ли, железная дорога. Они и хотят хлопотать, чтобы с гарантией земства построить дорогу, -- ведь это новый налог на бедного мужика. Ну, разумеется, нашлись люди, которые в этой мутной водице
