Таких стариков напоминал и старик, сидевший на крыльце и пристально всматривавшийся на дорогу.
-- Пора идти, Иван Андреевич! -- раздался из комнаты приятный и мягкий, несколько взволнованный женский голос.
И вслед за тем на крыльцо торопливо вошла пожилая, среднего роста женщина, загорелая блондинка, крепкого, здорового сложения, с приятными и мягкими чертами лица, сохранившего еще следы прежней красоты. Но главным украшением этого лица были глаза -- большие, светлые, серые глаза, светившиеся кротким выражением. Под мягкими лучами взгляда этих кротких глаз точно становилось теплей на душе, -- так много было в них нежной любви и какого-то симпатичного добродушия. Достаточно было взглянуть в эти глаза, чтоб сразу отгадать кроткое, привязчивое, доверчивое создание -- одну из тех женских натур, для которых главный смысл жизни заключается в привязанности и самоотвержении, а счастие -- в счастии любимых людей.
Марья Степановна -- так звали жену Вязникова -- держала в руках шляпу и палку мужа и, подавая их, снова повторила:
-- Пора, пора, Иван Андреевич! Коля скоро должен быть.
Счастливая улыбка сияла на лице матери. Необыкновенной нежностью звучало в ее устах имя сына.
-- Идем!.. Приедет ли только Коля сегодня? -- обронил Иван Андреевич, подымаясь с лавки.
-- Сегодня приедет, непременно приедет. Увидишь!.. Вчера не приехал -- верно, в Москве что-нибудь задержало.
Муж и жена вышли за ограду, отделявшую усадьбу от поля, и повернули по узкой черной полосе проселка, пролегавшего между зеленью хлебов, встречать старшего сына, которого третий день как ждали из Петербурга.
Они шли под руку скорыми шагами, пристально всматриваясь в даль дороги. Оба молчали. Каждый из них думал о сыне.
-- А Вася где? -- спохватился Иван Андреевич, останавливаясь.
-- Вася с утра куда-то ушел.
-- И, по своему обыкновению, не сказал куда? -- усмехнулся отец.
-- Ты ведь знаешь, он не любит, когда его спрашивают. Верно, к Лаврентьеву в Починки. Они приятели. А то у кого-нибудь из мужиков в деревне.
-- Разве он не знает, что Коля обещал быть вечером?
-- Знает. Он сказал, что придет встретить.
-- Сказал?
-- Да.
-- Ну, если сказал, так придет! -- уверенно заметил Иван Андреевич.
И Вязниковы пошли далее.
-- Странный мальчик! -- как бы в раздумье проговорил Вязников.
-- Это ты про Васю?
-- А то про кого же? Коля человек как человек.
-- А что же в Васе-то странного? Душа-то какая добрая, а если немного дик -- что ж тут особенного?
-- Ты напрасно заступаешься! -- улыбнулся Иван Андреевич. -- Малый-то он добрый и честный, я знаю не хуже тебя, но это не мешает ему быть странным. Совсем он у нас за год омужичился и одичал. Робинзоном каким-то стал. Знаешь, за каким делом я его вчера на лугу утром застал? За косьбой! Коса его не слушается, а он-то старается, он-то старается. Пот градом катится с его лица, видно устал. Здоровье у него не то, что у Коли. Увидал Вася меня, вспыхнул весь и оправдывается: "Я, говорит, еще учусь. Увидишь, как через неделю косить буду". Чудак! Ему в академию надо готовиться, а он точно собирается в мужики!
-- Он это так, быть может для моциона! -- заступилась Марья Степановна.
-- Ты думаешь, для моциона? -- с едва заметной усмешкой проронил Иван
