и втайне, кажется, одобрявший поступок своего любимца.
-- Если и не под суд, то, во всяком случае, выгонят со службы... Бедный Сергей Александрович! Ни за что пропала карьера человека!.. Вот и допрыгался! Я всегда говорил, что надо быть философом и не лезть на рожон... Ну, поорал бы и перестал... А теперь?.. Эй, вестовые! Подай-ка мне портерку! -- приказал доктор.
Старший офицер искоса поглядел на доктора недовольным взглядом.
"Стыдно, дескать, упрекать товарища, да еще в беде!"
-- А что адмирал с эскадры ушлет Сергея Александровича, это как бог свят! -- вставил пожилой артиллерист...
-- И то счастливо отделается...
-- Дай-то бог, чтобы этим отделался... Только вряд ли... Подумайте: на шканцах!.. Недаром адмирал грозил матросской курткой... Ах, Сереженька! -- участливо вздохнул Снежков. -- Пойти его проведать...
-- Нельзя-с! -- резко промолвил старший офицер. -- Он под арестом, и часовой у его каюты.
-- А я вам скажу, господа, что ничего Сергею Александровичу не будет! -- совершенно неожиданно проговорил старший штурман, доселе хранивший молчание.
Все, исключая старшего офицера, удивленно взглянули на штурмана, точно он сказал нечто несообразное.
-- Что вы удивились?.. Я не наобум говорю... Я знаю адмирала... Слава богу, плавал с ним... И был случай, да и не такой, а поядовитее, можно сказать... Помните, Михаил Петрович, на "Поспешном" историю с Ивановым, штурманским офицером?
Михаил Петрович молча кивнул головой.
-- Какая история? Расскажите, Иван Иваныч! -- обратилось несколько голосов к седенькому старичку.
-- А история простая-с. Тоже взъерепенился адмирал однажды так же, как сегодня, только по другому поводу... Карту, видите ли, штурманский офицер ему не скоро подал... Ну, адмирал и осатанел, да и ругнул, знаете ли, его по-русски... А Иванов, хоть и штурман-с, маленький человечек, а все-таки имел свою амбицию и не стерпел, да и ответил ему на том же русском диалекте-с...
И старый штурман одобрительно хихикнул.
-- Ну и что же?
-- А ничего... Адмирал спохватился и говорит: "Я не вас, а в третьем лице!" -- "И я, -- отвечал штурман, -- в третьем лице, ваше превосходительство!" Тем все и кончилось... Никакого зуба не имел против него и, как следует, по окончании плавания к награде его представил... Он хоть и бешеный, но справедливый и добрый человек... Мстить из-за личностей не будет!.. Видно, не знаете вы, господа, адмирала! -- заключил штурман.
Не знал его, конечно, и Леонтьев и, сидя под арестом в каюте, находился в подавленно-тревожном состоянии духа, вполне убежденный, что ему грозит разжалование. Как-никак, а ведь
