что Нахимов под Синопом турку ожег... И пошла расстройка... Ну и французского императора наш государь оконфузил... Опять он в амбицию...
-- А как оконфузил?
-- Очень просто. Французский император не из настоящих... А так, из бродяг... Однако как-никак, а потребовал, чтобы все ему оказали уважение... И все уважили... Стали называть, по положению, братцем... А наш Николай Павлович император не согласился. "Какой, говорит, мне братец из бродяг"... И назвал его для форменности, чтобы не связываться, другом... Понял, Маркушка?
-- Понял...
-- Вот и дошло до войны... Французский император подбил аглицкую королеву, и пишут нашему: "Не тронь турку". А наш ответил вроде как: "Выкуси, а я не согласен!" -- Ну, разумеется, надеялся на свою армию и флот! -- прибавил Бугай.
-- А у его, дьяволов, стуцер, дяденька!
-- Что ж, по правде говоря, и флот с машинами. Эка он палит!! -- вдруг оборвал Бугай.
На пристани стояла встревоженная толпа. Преимущественно были женщины с детьми и с пожитками. Среди мужчин -- большей частью хилые, больные и старики. Все торопились переезжать на Северную сторону.
Все суетились, и в толпе раздавались восклицания:
-- Голубушки... И в слободку он жарит... И несколько хат разметало...
-- В улицах ядра и бомбы... Солдат так и бьют... И двух матросок убило. Показались матроски на Театральной улице... И наповал...
-- Ребенка убили... Махонький... В кусочки!..
-- Не приведи, господи... Ад кромешный!..
-- Нашим матросам-то как на баксионах!.. Голубчики!..
-- Сказывают, будет штурма...
-- Пропали наши домишки... Разорил нас он.
-- А Менщик не показывается...
-- Корнилов и Нахимов там... Подбадривают!..
-- О господи!..
-- А дурачок Костя... не боится. Пошел на баксион... Бормочет себе под нос...
-- Дедушка, родненький! Возьми и меня! -- крикнула одна девочка, подбегая к Бугаю.
-- Садись, девочка, около меня. А ты чья? -- спросил Бугай, отваливая от пристани.
Худенькая черноглазая девочка заплакала и сквозь слезы отвечала:
-- Сирота! Матросская дочь.
-- У кого жила?
-- У тетеньки. А тетенька ушла... А меня оставила...
-- К кому же ты?
-- Ни к кому, дедушка... Никого у меня нет.
-- Ишь ты!
Но тут же на шлюпке нашлась добрая женщина, которая обещала приютить девочку в Симферополе.
А Бугай дал девочке две серебряные монеты и ласково сказал:
-- Пригодится, девочка!
После нескольких рейсов пассажиров уже не было. Бугай с Маркушкой закусили, и лодочник заснул в шлюпке, не обращая внимания на адский рокот.
Привык к нему и Маркушка, и он уже не приводил его в ужас.
Не ужасали его и носилки с мертвыми телами, которые, как груз, складывали на баркас на Графской пристани... И как много этих мертвецов, окровавленных и изуродованных, с черными от пороха лицами, с закрытыми глазами, в ситцевых и холщовых рубахах и исподнях. Почти на всех покойниках не было шинелей, мундиров и сапог.
Маркушка заглядывал в носилки, заглядывал в баркас и невольно искал отца.
И он спросил одного
