Матросы взбежали по веревочной высокой лестнице духом.
Адмирал отошел от гостей и, подняв голову, впился глазами на мачты. Казалось, теперь он весь жил постановкой парусов.
-- По реям!
Матросы разлетелись по реям как бешеные, словно бы по ровному полю.
Еще минута -- и весь корабль, точно волшебством, весь оделся парусами.
И адмирал, и старший офицер, и боцман Кряква только довольно улыбнулись. Нечего и говорить, что князь дивился быстроте маневра.
-- Одна минута, вашескобродие, -- доложил сигнальщик старшему офицеру.
-- Прелестно... Весь маневр в одну минуту... Это волшебство! -- проговорил князь.
Адмирал не опускал головы с верху и зорко поглядывал на паруса, все ли до места дотянуто. Не спускал глаз и Курчавый и не заметил, что графиня бросала по временам на него восхищенные взгляды, словно бы на первого тенора на сцене.
Адмирал слышал слова князя и не подумал ответить.
"Точно могли на "Султан Махмуде" ставить паруса более минуты! Точно матросы не работают как черти!" -- подумал адмирал, и, конечно, в голову его и не пришло мысли о том, какими жестокими средствами дрессировали матросов, чтобы сделать их "чертями".
Вместо адмирала "грек", весь сияющий, благодарил его светлость за то, что быстрота так понравилась князю и графине, и точно он, капитан, виновник такого торжества.
Через несколько минут раздалась команда старшего офицера "крепить" паруса.
Снова побежали наверх марсовые и стали убирать марселя и брамсели. Внизу в то же время брались на гитовы нижние паруса.
По-прежнему царила тишина на корабле, и адмирал и старший офицер были в восторге. Уборка парусов шла отлично, и ни одного боцманского словца не долетало до полуюта.
Но вдруг -- на фор-марсе заминка. Угол марселя не подбирается.
Курчавый в ужасе взглянул на фор-марсель. Адмирал нетерпеливо крякнул.
В эту минуту маленький молодой матросик, стоявший внизу у снасти, смущенно и быстро ее раздергивал. Она "заела" и не шла.
И, вероятно, чтобы понудить веревку, матросик чуть слышно умилостивлял веревку, говоря ей:
-- Иди, миленькая! Иди, упряменькая!
Но так как "миленькая" не шла, то матрос рассердился и, бешено тряся веревку, тихо приговаривал:
-- Иди, подлая. Иди, такая-сякая... Чтоб тебе, такой-сякой.
Унтер-офицер услыхал непотребное слово и, негодующий, чуть слышно проговорил матросу:
-- Ты что ж это, Жученко, такой-сякой, ругаешься? Что я тебе приказывал, растакой с... с...
Боцман подскочил к снасти, раздернул ее и сдержанно сердито воркнул:
-- Чего копались тут, такие-сякие, словно клопы в кипятке? Матрос, а насекомая, такая-сякая!
Мачтовый офицер в благородном негодовании воскликнул:
-- Не ругаться, такие-сякие!
Среди тишины до полуюта долетели и "морские термины". Князь весь съежился. Графиня улыбнулась и отвернула лицо. Словно бы смертельно оскорбленный, что вышла заминка, как сумасшедший бросился старший офицер вниз, и, не добегая до бака, он крикнул:
-- Отчего не раздернули?
-- Раздернули! -- крикнул Кряква.
-- Раздернули?!
