этим, по его мнению, дурацким вопросом, и уставил на "придворного суслика" свои круглые глаза, выражение которых, казалось, говорило: "И какой же ты, братец, дурак!"
-- Я полагал, ваше превосходительство...
-- А вы не полагайте-с!.. Перевод состоится здесь же, сейчас... Пусть Петров переберется через полчаса...
-- Слушаю, ваше превосходительство, -- отвечал флаг-капитан, изумленный этим неслыханным переводом с одного судна на другое среди океана.
"Положительно сумасшедший!" -- решил "придворный суслик" и медленно, слегка изгибаясь туловищем, направился к флаг-офицеру передавать адмиральское приказание.
Эта тихая походка, совсем непохожая на ту, быструю и торопливую, почти бегом, какой обыкновенно ходят моряки, исполняя служебные поручения, мгновенно озлила беспокойною адмирала и, так сказать, переполнила чашу его нерасположения к флаг-капитану. Вся его вылощенная, прилизанная худощавая фигура показалась ему донельзя оскорбляющей его морской глаз и понятие о бравом моряке.
-- Этакая...
Он, однако, благоразумно воздержался от произнесения весьма нелестного эпитета женского рода и крикнул, точно ужаленный:
-- Аркадий Дмитрич! На военных судах не ползут, как черепахи-с, а бегают-с!..
Флаг-капитан рванулся, точно лошадь, получившая шенкеля.
Распоряжение адмирала удивило и капитана, и всех офицеров, не плававших раньше с ним.
И Николай Афанасьевич, оторванный от чая и бутербродов, сердито недоумевал: к чему это на "Резвый" назначают еще офицера, когда их и так довольно.
Старший офицер скоро разрешил его недоумение.
-- От нас кого-нибудь переведут... Он, верно, не решил еще -- кого... Смотрите -- думает! -- проговорил Михаил Петрович, оглядываясь на адмирала.
Действительно, адмирал ходил по юту в каком-то раздумье.
Наконец, видимо, решивши вопрос, он подозвал капитана и сказал:
-- Лейтенант Николаев переводится на "Голубчик"... Потрудитесь приказать ему через полчаса собрать все свои вещи и быть готовым уехать на баркасе, который придет с "Голубчика".
-- Есть! -- отвечал капитан.
-- Да пока мы лежим в дрейфе, пусть команда выкупается в океане! -- прибавил адмирал. -- Вербицкий! Сделайте сигнал: команде "Голубчика" купаться!
Когда маленький лейтенант с черными усами узнал о своем переводе, он, несмотря на всю свою философию и уверения, что привык к адмиральским разносам, был весьма неприятно изумлен и мысленно изругал адмирала, совсем не сообразуясь с правилами морской дисциплины.
Еще бы! Вместо приятной надежды на Сидней и Мельбурн со всеми их удовольствиями -- иди в Новую Каледонию... Ах, глазастый черт!
