Григорий Александрович. И вы не сердитесь... прошу вас... Вы должны понять, что во мне говорит отец...
-- Нам хватит, Николай Иванович, моего жалованья, а в случае моей смерти Инна Николаевна будет получать пенсию... Во всяком случае, я позабочусь, чтобы Инна Николаевна не нуждалась. Роскоши я ей предоставить не могу, но...
-- Я совершенно покоен за Инну, Григорий Александрович!
-- Вы можете быть покойны.
И Никодимцев, как бы в подтверждение, крепко пожал руку Козельского.
-- Но вы поймете, Григорий Александрович, я не мог не предупредить вас... Ну вот наши два слова и сказаны... А теперь прошу извинить меня... Нужно ехать. Надеюсь еще застать вас здесь? И надеюсь, что вы обедаете у нас каждый день?
Никодимцев благодарил.
Они вместе вернулись в гостиную. Козельский сделал общий поклон и радостный уехал на свидание.
Несколько времени Антонина Сергеевна оставалась в гостиной и затем, сославшись на нездоровье, ушла.
Жених и невеста остались одни.
-- Пойдемте лучше ко мне, Григорий Александрович. Хотите? -- предложила Инна.
-- Пойдемте...
Когда они уселись рядом на маленьком диване в комнате Инны, она спросила:
-- Измучили вас, бедного?
-- О, какая это пытка!..
-- Я видела и... знаете ли что?
-- Что?
-- Любовалась вашим смущением...
Никодимцев покраснел.
Несколько времени они болтали, но вдруг разговор оборвался.
Опьяненный близостью любимой женщины, Никодимцев не находил слов и глядел на нее влюбленным взглядом.
Примолкла и Инна.
-- Я люблю вас... я люблю тебя! -- вдруг вырвалось из груди Никодимцева.
И быстрым движением он привлек к себе молодую женщину и прильнул к ее губам.
Она отвечала горячими поцелуями.
-- Милый! -- шепнула она.
И Никодимцев снова целовал Инну с безумной страстью целомудренного человека, впервые познавшего настоящую любовь.
После чая Инна опять позвала Никодимцева к себе в комнату, и он просидел до двенадцати часов. Простившись с невестой долгим поцелуем, он обещал завтра быть после обеда.
-- А обедать?
-- Не могу. Одного приятеля звал... Ты его знаешь... Ордынцев.
-- Немножко знаю... Он кажется мне симпатичным.
-- Это порядочный человек и очень несчастный в своей семейной жизни. Недавно он оставил свою семью...
-- Слышала... И Ордынцева везде бранит мужа за это...
-- Не ей бы бранить... До завтра...
-- До завтра...
-- Так любишь?
-- Люблю, люблю, люблю!..
Еще прощальный поцелуй, и Никодимцев ушел еще более влюбленный.
Он возвращался домой, восторженный, благодарный, умиленный и счастливый, вспоминая Инну, ее голос, лицо, волосы, ее жгучие поцелуи.
И как полна и хороша казалась ему жизнь. Как несчастны были люди, которые никогда не любили!
-- Егор Иваныч! Поздравьте... я женюсь! -- объявил Никодимцев, возвратившись домой.
Егор Иваныч поздравил и спросил:
-- А скоро свадьба?
-- Как вернемся...
-- А на ком изволите жениться?
-- На прелестной женщине, Егор Иваныч.
-- На вдове, значит?
-- Разводится...
Егор Иваныч поморщился.
И, помолчав, спросил:
-- Нас с женой, значит, рассчитаете?
-- Это почему?
-- Новые порядки пойдут.
-- Что вы, Егор Иваныч? Отчего новые порядки?
-- Новое положение пойдет, ваше превосходительство.
-- Никакого нового положения, как вы говорите! -- весело говорил Никодимцев. -- И вы и Авдотья Петровна останетесь и, надеюсь, будете так же ладить с женой, как ладите со
Равнодушные 
