о таком счастье... Ведь вы согласитесь быть моей женой? Ведь согласитесь, да?
-- А вы разве не боитесь на мне жениться?..
-- Бояться?.. Чего бояться?
-- Моего прошлого! -- проронила Инна, и страдальческое выражение омрачило ее лицо и залегло в глазах. -- О, если б его не было! Если б его не было! -- тоскливо повторила она.
-- Вы в нем не виноваты... Забудьте его...
-- Разве возможно забыть его, Григорий Александрович. И я не забуду, и вы не забудете... Вы, как порядочный человек, никогда не напомните мне о нем, но оно всегда будет стоять между нами и отравлять нам жизнь... Вы будете мучиться этим, а мне будет больно -- ведь я люблю вас! И это меня пугает...
-- Инна Николаевна! Да ведь вы выстрадали прошлое... И за то, что вы его выстрадали, за то, что вы так правдиво рассказали мне о нем, я вас еще более люблю и уважаю... Я не боюсь... Я верю вам... О, не отказывайте мне из-за этих страхов. Не отказывайте!.. Не бойтесь, что, выйдя за меня замуж, вы лишитесь свободы чувства. Я палачом не буду. Слышите?
-- Вот видите, Григорий Александрович. Уж и теперь у вас сомнения.
-- Какие?
-- Вы уже думаете, что я вас должна разлюбить и полюбить другого.
-- Я стар. Мне сорок два года.
-- Разве это старость? И в ваши сорок два вы влюбились, как мальчик. Разве это не правда? -- не без ласкового лукавства спросила она.
Никодимцев радостно ответил:
-- И как это хорошо быть мальчишкой... Так вы согласны, Инна Николаевна?
-- Да разве вы не видите этого?.. Согласна, согласна, согласна!
Никодимцев весь сиял счастьем. И в это же время ему казалось, что он недостоин такого чрезмерного счастья -- быть любимым этой женщиной -- и что он еще недостаточно любит ее. И ему хотелось сказать ей что-то особенно значительное и важное о своей любви и поскорей доказать ее. Жизнь ему представлялась теперь светлой, чудной, полной смысла, и смысл этот явился в Инне, в этой прелестной, чарующей Инне.
-- Господи! Чего бы я ни сделал, чтобы дать вам счастье, Инна Николаевна! -- проговорил он с какою-то особенной, значительной и торжественной серьезностью и, взявши ее за руку, крепко прижал к своим губам.
И Инна, проникнутая тем же серьезным, приподнятым настроением, ответила:
-- И мы должны быть счастливы. Я постараюсь, чтоб вы не разлюбили меня. Если бы вы знали, как одинока я была до вас!..
Они присели на диван и строили план будущего. Никодимцев просил, чтобы свадьба была после возвращения его с поездки. К тому времени развод, наверно, состоится. Адвокат, его приятель, надеется покончить дело скоро.
-- А муж?.. Не откажется от развода? -- испуганно спросила Инна Николаевна.
-- Не откажется.
-- О, вы его не знаете, Григорий Александрович! Он бесхарактерен и поддается всякому влиянию...
-- Но он уж условился с адвокатом и выдал обязательство...
-- Какое?
-- Что он согласен на развод за пятнадцать тысяч и в виде задатка уже получил пять.
-- О, какая мерзость! -- с отвращением проговорила Инна. -- И я жила с таким человеком пять лет!
-- Вы не знали людей, Инна Николаевна.
-- Да, не знала и, признаюсь вам, такой наглости в нем не подозревала... Но кто же заплатил пять тысяч и кто заплатит остальные десять?.. Вы, разумеется?
-- Простите, я... От имени вашего отца... Мы потом сосчитались бы с ним... а у меня, по счастью, именно была эта сумма сбережений.
-- Вы и в этом мой спаситель... Ну разве я не неоплатная ваша должница... Милый!
И Инна Николаевна протянула Никодимцеву руку.
Он задержал эту маленькую руку в своей руке и чувствовал,
Равнодушные 
