немного, Тоня... Прости, что заставил себя ждать.
И, с изысканной любезностью предложив жене руку, прошел с ней в столовую.
Он с особенною ласковостью поздоровался с Инной Николаевной, расцеловал внучку, протянул руку фрейлейн и сел на свое обычное место около Антонины Сергеевны.
-- Теперь мы все в сборе! -- значительно проговорил Козельский, взглядывая на Инну Николаевну. -- И я очень этому рад.
Он на время позабыл о делах и с обычным легкомыслием почему-то надеялся, что убедит еврея дать ему денег. И, успокоив себя этой надеждой, он за обедом был очень мил: находил все вкусным, к удовольствию Антонины Сергеевны, не без насмешливой игривости рассказал, что недород официально признан и что о нем можно будет говорить в газетах, весело сказал Инне Николаевне, что "все хорошо, что хорошо кончается", шутил с внучкой и с Тиной и после второго блюда что-то шепнул лакею, сунув ему в руку деньги.
И когда перед жарким розлили по бокалам шампанское, Козельский поднял бокал и предложил выпить за Инночку, вырвавшуюся из вавилонского плена.
-- А мы уж тебя больше в обиду не дадим! Разведем с твоим умником! -- ласково прибавил отец и, поднявшись с места, подошел к дочери и крепко ее поцеловал.
Инна Николаевна была тронута. Целуясь с отцом, матерью и сестрой, она чувствовала себя в атмосфере нежной ласки, уверенная, что в обиду ее не дадут. Но все-таки вспомнила при этом и Никодимцева...
Не познакомься она с ним?..
После обеда Козельский увел Инну Николаевну в кабинет и, усадив ее на диван, стал закуривать не спеша сигару.
Инна Николаевна не без восхищения глядела на своего моложавого, красивого, элегантного и порочного отца.
-- Ну, поговорим, Инночка, -- заговорил он своим мягким, певучим голосом. -- Во-первых, выдал он тебе вид на жительство?
-- Нет, папа. Он застращивал меня судом. Грозил отнять Леночку.
-- Ну, это дудки!.. А паспорт мы и без него добудем.
Инна Николаевна сказала, что паспорт обещал сегодня привезти Никодимцев.
-- И отлично. Спасибо Григорию Александровичу, что он принял в тебе участие. Он очень порядочный человек и действительно предан тебе... И я сердечно поблагодарю его сегодня же, если застану у нас... В половине восьмого мне надо ехать по делу... И свою порядочность и уважение к тебе он доказал... Он не нынешним молодым людям чета... Не правда ли... джентльменский поступок?.. Можно сказать, по-рыцарски поступил...
-- Ты про что говоришь?.. Про какой рыцарский поступок Никодимцева?
-- Да разве ты не знаешь?.. Ничего не слыхала? Твой муж ничего не говорил?
-- Я ничего не знаю.
Тогда Козельский рассказал о том, как Никодимцев заставил замолчать одного молодого мерзавца, позволившего себе недостаточно уважительно и слишком громко говорить с товарищем об Инне.
-- Ты ведь знаешь, как клевещут на женщин, особенно если они красивы! -- успокоительно сказал Козельский.
-- Кто были эти господа и что они говорили? -- внезапно бледнея, спросила Инна Николаевна.
-- Приятели твоего мужа... Служат вместе... Да ты что волнуешься, Инночка?.. Мало ли негодяев... Но только Григорий Александрович поступил как истинный джентльмен... Мне говорил Магомет -- татарин, который был свидетелем этой сцены... Григорий Александрович побледнел как полотно, подошел к соседнему столу, за которым сидели эти господа, и сказал, что он задушит, если тот мерзавец скажет слово... Немножко по-мальчишески для будущего товарища министра, но... благородно...
Передавая об этом не без тайного умысла возбудить в Инне Николаевне больший интерес к Никодимцеву, Козельский никак, конечно, не рассчитывал,
