Гимназист полетел стремглав за запиской.
Ордынцева нетерпеливо вырвала из рук сына письмо и прошла в спальную.
-- Оставьте меня одну! -- трагическим тоном произнесла она. -- Оля, Сережа, уйдите!
Сережа вышел, а Ольга, сгоравшая любопытством, проговорила сквозь слезы:
-- Но, мамочка... Я не чужая... Я хочу знать, отчего папа нас бросил...
И она подозрительно взглянула на мать.
-- Уйди вон! -- внезапно разразилась мать. -- Уйди, злая девчонка!
Анна Павловна заперла двери на ключ.
Записка Ордынцева была следующего содержания:
"И вам и мне удобнее жить врозь, чтобы не могли повторяться постыдные сцены, подобные вчерашней. Мы слишком ожесточены друг против друга, и, разумеется, я виноват, что раньше не сделал того, что делаю теперь. Виноват и в том, что бывал несдержан и резок. Но к чему объясняться, почему мы оба были не особенно счастливы! Поздно! Нечего и говорить, что я охотно соглашусь на развод и, разумеется, вину приму на себя. На содержание ваше и семьи вы будете получать то же, что и получали, то есть триста рублей в месяц. Кроме того, я буду давать Алексею и Ольге по двадцати пяти рублей в месяц на их личные расходы. Деньги будете получать двадцатого числа. На дачу я буду давать двести пятьдесят рублей. В случае прибавки жалованья увеличится и сумма на содержание семьи. Надеюсь, что вы не будете препятствовать Шуре и другим моим детям навещать меня, если они захотят. Бессрочный вид на жительство доставлю на днях. Об адресе своем сообщу, как найму комнату, а пока я живу у Верховцева".
У Анны Павловны отлегло от сердца. Страх исчез с ее лица. Оно теперь дышало ненавистью.
Так поступить с ней, так отплатить ей, которая всем для него пожертвовала, бросить ее и семью, устроить скандал... Как осмелился он это сделать?!
-- О, подлец! -- воскликнула она.
И, полная чувства унижения, оскорбленного самолюбия и злобы, заплакала.
Через несколько минут она вышла в столовую с видом невинно оскорбленной страдалицы.
Алексей, только что вернувшийся домой, и Ольга вопросительно взглянули на мать.
-- Бедные! Вас бросил отец! -- трагически произнесла Анна Павловна.
И, передавая первенцу письмо, проговорила:
-- Прочти!
Алексей внимательно прочел записку. Потом прочла и Ольга, и лицо ее просветлело.
Анна Павловна ждала, что скажет ее любимец. Но он молчал, по-видимому вполне равнодушный. Это ее обидело, и она проговорила:
-- Ты что же, Леша... одобряешь поступок отца? Ведь это ужасно... не правда ли?
Молодой студент снисходительно улыбнулся и медленно проговорил:
-- Что же, собственно говоря, тут ужасного, мама?.. Теперь по крайней мере за обедом не будет сцен... Ты позволишь подавать обед? Ужасно есть хочется...
Анна Павловна заплакала.
-- И больше ты ничего не скажешь?.. Ничего не посоветуешь? Отец бросил семью, предлагает развод... По твоему мнению, согласиться и на это?..
-- Об этом мы, мама, поговорим после обеда... И ты напрасно волнуешься!
-- И папа поступил благородно, -- заметила Ольга. -- Он тебе будет давать столько же, сколько и давал... И, конечно, ты исполнишь свое обещание насчет уроков пения... Из этих денег можно отделить рублей двадцать пять... Правда, мама?..
Пришли Сережа и Шура, и разговор прекратился.
Обед прошел в молчании.
После обеда Алексей и Ольга пошли вслед за матерью в спальню на семейное совещание. И, когда все уселись, Алексей сказал:
-- Папа поступил вполне корректно.
-- Корректно... бросить семью? -- негодующим тоном спросила Ордынцева.
-- Позволь мне
