Иртеньеву домой.
-- А как же ты?
-- Меня сюда довез Иртеньев...
И, оставив мать, молодая женщина стала обходить гостей. Все движения ее хорошо сложенной фигуры были мягки и полны грации. Здороваясь, она всех дарила ласковым, улыбающимся взглядом; точно все были одинаково ей симпатичны и она хотела всех очаровать.
Расцеловавшись с сестрой, она шепнула, указывая на Гобзина:
-- Папин кандидат?
Татьяна Николаевна кивнула головой и, смеясь, спросила:
-- Хорош экземпляр?
-- Невозможный...
-- Но не хуже твоего супруга.
-- Ну нет. Мой хоть и глуп, но все-таки не похож на поросенка...
Бросивши эти слова, Инна Николаевна прошла в кабинет.
Когда она подошла к отцу, партнеры встали и поклонились. Никодимцев чуть не замер от восхищения при виде молодой женщины.
-- Наконец-то! -- воскликнул Козельский, оглядывая довольным взглядом элегантный костюм Инны.
Ни отец, ни дочь, казалось, не были смущены, увидевшись после недавней щекотливой встречи.
Инна Николаевна поцеловала отца в щеку. Он коснулся пушистыми усами к ее лбу и проговорил:
-- Садись, пожалуйста, за меня, Инна... Вы позволите, господа?
Толстый полковник генерального штаба и высокий худощавый инженер сказали, что будут очень рады. Никодимцев почтительно наклонил свою черную остриженную голову.
-- Инна Николаевна отлично играет! -- заметил инженер, целуя протянутую ему руку.
Полковник подтвердил слова инженера.
Козельский представил дочери Никодимцева и шутя примолвил:
-- Смотри, играй внимательно... Григорий Александрович превосходный игрок. Тебе с Григорьем Александровичем играть.
-- А вы не будете бранить меня? -- спросила Инна Николаевна, протягивая ему руку.
Никодимцев густо покраснел и застенчиво произнес:
-- Я... помилуйте...
-- Ну, тогда я сажусь за тебя, папа, но ненадолго... На один-два роббера.
-- Только-то! -- воскликнул инженер.
-- Боюсь, что вам, господа, будет неинтересно играть с такой неумелой партнершей! -- сказала молодая женщина, опускаясь на стул.
Инженер и полковник горячо протестовали, взглядывая на Инну Николаевну загоревшимися глазами. Никодимцев строго взглянул на них.
Молодая женщина заметила впечатление, произведенное ею на Никодимцева, перехватила недовольный взгляд его темных глаз и не без приятного удивления посмотрела на этого серьезного, корректного господина с умным усталым лицом, который не разглядывал ее, как большая часть мужчин.
Она сняла перчатки, и все партнеры невольно взглянули на ее красивые холеные руки с длинными, породистыми пальцами, на которых сверкали кольца, и в ту же минуту почувствовали тонкий запах духов.
Никодимцев сделался еще серьезнее. А между тем радостное чувство охватило его благодаря присутствию Инны Николаевны. И он украдкой взглядывал во время игры на красивую молодую женщину и вдруг словно бы почувствовал прелесть жизни и понял, что эта жизнь не в одном только департаменте, которому он отдавал все свое время. Понял и без обычной внимательности слушал переговоры.
-- Я сказала четыре трефы, Григорий Александрович,
-- Виноват... Простите... Я... Пять треф! -- вдруг стремительно проговорил он.
-- Пять без козырей! -- вымолвила Инна Николаевна и словно бы приласкала партнера своими ласково улыбающимися глазами.
-- Малый шлем в трефах! -- объявил Никодимцев.
И ему вдруг стало весело, как школьнику.
Но он тщательно скрывал свое душевное настроение и, серьезный, казалось, весь отдавался игре.
Шлем был выигран.
Инженер значительно
