Иван Семенович не подчеркнул этого и почтительно доложил, что по счислению "Воин" в ста двадцати милях от Берингова, и курс проложен в шестидесяти милях от Алеутских островов.
-- Допустим даже, что мы уже в Беринговом. Но днем трудно напороться, Алексей Иваныч. Прикажите к вечеру привести...
Алексей Иванович не настаивал и предложил чаю. Иван Семенович отказался.
-- Так рюмочку марсальцы?
-- Разве одну, Алексей Иваныч? -- строго согласился Иван Семенович.
Иван Семенович выпил две и, желая успокоить Алексея Ивановича, рассказал, что здесь же, лет двадцать тому назад, на "Красавце" с командиром Берендеевым, они дули с попутным штормом...
Разумеется, Алексей Иванович и не подумал о такой дерзости.
-- Береженого и бог бережет. Третью рюмку, Иван Семеныч?.. Марсальца отличная!
-- Не время, Алексей Иваныч! -- серьезно сказал Иван Семенович и встал.
-- А ветер как?
-- Разыгрывается.
-- Ишь ведь подлец! Не затихнет к вечеру. Как полагаете, Иван Семеныч?
-- В море не смею предсказывать. Я не бог, Алексей Иваныч. Отштормуем, бог даст, если придется, -- прибавил Иван Семенович, словно бы говорил о самой обыкновенной неприятности в море.
С этими словами Иван Семенович, ловко балансируя своими цепкими ногами, вышел из каюты, нисколько не успокоивши капитана.
Снова охваченный чувствами подавленности и тревоги, Алексей Иванович лег на диван, вспомнил вдруг, что сегодня младшая девочка именинница, и наконец забылся в тяжелом сне.
Старший штурман по дороге подошел к штурвалу под мостиком. Четыре матроса крепко держали обеими руками штурвал и то и дело перекладывали его.
Иван Семенович заглянул в компас и похвалил своего любимца, старшего рулевого Векшина.
-- То-то, не давай носу к ветру.
-- Насилу сдерживаем. "Клейсер" так и норовит к ветру.
-- А ты не пускай. И в разрез большой волны старайся. Ты -- умный рулевой!
-- Есть! Стараемся, ваше благородие, -- ответил Векшин и самолюбиво покраснел.
Поднялся Иван Семенович и на мостик. Внимательно и строго оглядел горизонт.
-- Напрасно только разбудил капитан. Тревожится бедняга! -- сказал Иван Семенович Артемьеву.
-- Суетливый... Ну, и семья, Иван Семеныч!
-- И у нас с вами семьи, Александр Петрович!
-- Алексей Иваныч не плавал...
-- То-то и есть... Хороший, добрый человек, гостеприимный... Марсала у него отличная... А капитан... Не следовало Алексею Ивановичу проситься в дальнее плавание... Ну, я пошел спать, Александр Петрович.
Спустившись в свою необыкновенно чисто убранную каюту, где все было принайтовлено и ничто не качалось, Иван Семенович завернулся в бараний тулуп и лег досыпать свои послеобеденные полтора часа.
XX
Уже двое суток ревел шторм.
Под штормовыми триселями и бизанью, держась в крутой бейдевинд, "Воин" не поддается ему и мотается, весь вздрагивая и поскрипывая точно от боли.
Океан, весь седой, кипит и ревет, беспощадный и ужасный в своем бешеном, грозном величии.
Беснующиеся волны набрасывались на крейсер со всех сторон, чтобы поглотить его. Они вкатывались на палубу, но наглухо закрытые люки не пускали их вниз, и они бешено
