что все сплетни...
-- А ты?
-- Ну, конечно...
-- Что конечно?
-- Оборвал...
-- А он?
-- Он... Он, Бетси, кажется, не так виноват...
-- Это почему?
-- Обиделся... Прошу, говорит, формального следствия...
-- Ну?..
-- Ну, к чему следствие. Я... я... сказал, что если захочу, то прикажу назначить следствие.
-- И ты еще извинился, пожалуй.
-- Ничего подобного. И знаешь ли что, Бетси?
-- Что?
-- Не наврал ли Непобедный про речь?..
-- А знаешь, что я тебе скажу, Пармен Степаныч?
-- Что, Бетси? -- смущенно спросил адмирал, словно бы заранее ожидая неприятности.
-- Ты -- дурак.
-- Вот ты всегда недовольна. И непременно скажешь неприятность.
-- Да как же!? -- раздраженно воскликнула Елизавета Григорьевна. И, понижая голос, чтобы никто не слышал ее "бенефисов", она продолжала: -- Невежа Артемьев преднамеренно оскорбил твою жену, жену своего начальника. Ты знаешь?.. Я не хотела, чтобы ты за это преследовал его. Но его во всяком случае неприличная речь матросам требовала строгого выговора. Ты, кажется, вполне со мною согласился. Непобедный не мог так наврать. И ты даже не сумел сделать выговора. Я-то стараюсь. Облегчаю тебя. А ты?.. Хорош адмирал!.. Где с ним говорил?..
-- В капитанской каюте.
-- И дурак!.. Нужно было разнести наверху. Он не осмелился бы отвечать. Ну, скажи, -- ты извинился?.. Струсил?
-- Стану я извиняться! -- не без отваги отчаяния врал Пармен Степанович.
-- Ну, то-то!.. -- И, несколько успокоенная, адмиральша проговорила: -- По крайней мере Артемьева не будет, уйдет завтра, и мы не будем видеть этого дерзкого невежу. Ну, идем завтракать. Достала консервованных грибов у консула. Привезли из России. Будут жареные в сметане. Ведь любишь?..
Адмирал просветлел и от окончания бенефиса и от грибов, и, целуя руку жены, сказал с добродушием довольного человека:
-- Умница ты, Бетси... У, какая умница! Тебя бы назначить министром!
XVI
Через два дня "Воин" вошел в Тихий океан, направляясь в негостеприимное Берингово море, куда посылало высшее морское начальство.
Давно уже американцы и другие иностранцы охотились за морским зверем у наших берегов, нарушая договоры, по которым охота за морским зверем допускалась в десяти милях от побережья наших северных морей (Охотского и Берингова) и в тридцати от Командорских островов, где особенно было много драгоценных котиков.
Нерегулярно посылались военные суда для охраны берегов. Котики безжалостно уничтожались иностранцами. Драгоценный зверь уменьшался. Изредка появлялись в русских газетах статьи о бессовестном разбойничьем поведении иностранных китобоев и шкун.
И несколько лет до посылки "Воина" в крейсерство появилась военная шкуна у Командорских островов.
Капитан ее наводил страх на капитанов "купцов", занимавшихся ловлей котиков на нашей зоне. Бдительный моряк взял, как призы, две американские шкуны и послал несколько ядер вдогонку убегающему под всеми парусами клиперу, нагруженному драгоценным зверем.
Цена на котиков сильно повысилась на бирже Сан-Франциско и на биржах во многих портах Дальнего Востока.
И вдруг, совершенно
