предоставляя славу авторства кому-то неизвестному. Но зато про себя радовался, что прозвища господ нравятся на баке и разносятся по судам эскадры. И он удовлетвореннее мурлыкал какую-то песенку, вдумчиво поглядывая на бездонное небо.
Только с своим закадычным другом, марсовым Бабушкиным, делился Векшин своими, как он выражался, "загвоздками", которые лезли в его беспокойную душу. Но даже и другу не признавался в выдумке.
И теперь, когда начальство было внизу, Векшин подошел к Бабушкину и, оглядевшись, где боцман, спросил, понижая голос:
-- Видел?
-- А что?
-- Слепые вы все разве?.. Ведь вовсе полагает о себе, быдто и взаправду "орел"... И форц-то какой...
-- И диковина, братец ты мой! Обмозгуй-ка.
-- Про что, Нил?
-- Такой ахтительный бык и позволяет помыкать собой бабе... Хучь бы молодой... А то... "пучеглазая ведьма"!.. Как это понять?
-- И очень даже пойми... "Пучеглазая" недаром у нас за адмирала. Она мужчинского характера и с умом и с амбицией... В строгости держит своего "Бык-Быкыча", даром что с лица не лестней акул-рыбы... Чуть что -- и по загривку... Не смей бунтовать. Я, мол, княжеского рода и богатеющая шла за тебя... А окромя бычьего твоего вида никакой, мол, у тебя амуниции. Адмиральский вестовой обсказывал, как "Пучеглазая" его учит. Я, мол, с большим понятием, а тебе, говорит, милуше, богом отпущено в обрез только, говорит, едва хватит для лейтенантского звания. Ты, говорит, из-за меня и в адмиралы вышел... Показывай себя, какой ты у меня "тамбурмажористый" человек, а говорить не говори... Только похвали или поругай. И кушай, говорит, до отвала, какую хочешь скусную пищу, дуй, говорит, самые дорогие вина, играй в карты, одно слово... Денег, говорит, у меня много, и дом у меня в Петербурге -- вроде быдто дворца... Знай пользуйся -- и только чтобы находился в постоянном моем повиновении и состоял, говорит, при своей верной супруге в самом полном законе. Чтобы никаких подлостей... И что бы, говорит, вышло без меня из такого статуя?
-- Что ж он?
-- Что ж ему? Знает, мол, "Пучеглазую", молчит. И какая ему жизнь без нее?.. И какой ему ход?.. И опять: уж зазнался в богатстве, что вошь в коросте... Как-никак, а все-таки -- надо правду сказать, -- "добер", если бы не "пучеглазая". То-то и пойми, братец ты мой! -- закончил Векшин, завидя подходившего боцмана.
Нечего и говорить, что Векшин, передавая слова адмиральского вестового, пользовался ими как канвой, на которой рисовал узоры своей фантазии. Но как бы то ни было, хотя бы адмиральша в действительности и не "учила" адмирала так, как рассказывал Векшин, но его выдумка не лишена была художественной правды и отвечала потребности возмущенного и трусливого сердца.
Тем временем адмирал заглянул на кубрик, в машинное отделение и в лазаретную каюту. Там адмирал подбодрил чахоточного умирающего матроса тем же окриком: "Здорово, молодец!" и, поднявшись наверх, взошел на мостик и приказал забить артиллерийскую тревогу.
Артиллерийским учением смотр и окончился.
Адмирал поблагодарил капитана за порядок на крейсере, за ученье и за то, что матросы -- молодцы.
-- С такими молодцами... Вы понимаете, Алексей Иваныч?
Капитан ответил, что вполне понимает.
Тогда
