адвоката.
-- Ого, к какому вы козырю добрались! Первый адвокат во Фриски. Около миллиона стоит!
-- То-то, за совет, сказывали, по пятидесяти долларов берет.
-- С вас взял?
-- С меня за что? Я к нему с письмом от Блэка пришел. А он с других за пять минут разговора берет...
-- Такая у него такса, Чайк.
-- Бессовестная такса, Билль.
-- Отчего бессовестная? Его дело объявить, а публике -- ходить или не ходить. Обмана нет!
Чайкин чувствовал в этих словах что-то неправильное, но смолчал, так как доказать, что именно в этой якобы свободе предложения и спроса есть насилие над публикой и неумеренное пользование своим талантом и именем -- он, разумеется, не мог бы. Однако, подумавши, заметил:
-- Обмана нет, да и совести мало...
-- У всякого своя совесть, -- вымолвил Билль.
-- И зачем ему столько денег?
-- А вы, Чайк, у него бы спросили...
-- Он и говорить не дает.
И Чайкин рассказал про свой визит к адвокату.
Билль слушал и смеялся.
-- За ваше здоровье, Чайк... За ваше здоровье, Дун!.. Желаю вам, Дун, чтоб и мяса много продавали и чтобы ваша жена была вам настоящей помощницей... Деньги ваши, надеюсь, при ней целей будут...
-- Уж я отдал ей спрятать!
-- Ловко! И без расписки?
-- Какая расписка от невесты...
-- И вы, Дун, я вам скажу, за пять лет не многому научились.
-- А что?
-- Да то, что ваша невеста может найти и другого жениха, который захочет открыть, скажем, москательную торговлю. Очень желаю, чтобы этого не случилось, но только я никому не отдал бы без расписки деньги... Вот только, пожалуй, Чайку бы дал... Он не любит денег, особенно если их много! -- смеясь говорил Старый Билль.
Дунаев испуганно и растерянно смотрел на Билля.
-- Да вы, Дун, не пугайтесь заранее... Женщины трусливый народ...
-- Моя невеста, Билль, честная девушка! -- взволнованно проговорил Дунаев.
Но в его душу уже закралось сомнение. Он, как нарочно, вспомнил о том, как настойчиво требовала его невеста деньги и как, казалось ему теперь, была холодна вчера при прощании.
И, желая подавить эти сомнения и уверить себя и Билля, что он не попадется впросак, он хвастливо проговорил:
-- Меня женщина не обманет, Билль. Не таковский я!
И, словно бы в доказательство, что он не таковский, Дунаев налил себе рюмку и выпил ее залпом.
-- Не хвалитесь, Дун. И бросьте об этом думать, а женитесь скорее... Я ведь так... по-стариковски болтаю... А вы и поверили! -- старался успокоить Дунаева Билль.
И действительно, добродушный и не особенно сообразительный Дунаев успокоился, однако проговорил:
-- Моя невеста, Билль, не такая, чтобы прикарманить деньги... И завтра же я их от нее отберу!.. Надо за лавку платить. Так и скажу...
-- Ну, значит, и делу конец... Так вы завтра едете, Чайк?
-- Завтра... Что здесь делать?..
-- Правильно. И я терпеть не могу города. На большой дороге, на козлах я чувствую себя лучше... Ну, да и то... города-то мне молодость-то попачкали... От этого, верно, я люблю так свой дилижанс... А то ехали бы, Чайк, послезавтра со мной... Я вас до перекрестка довезу, а там пешком пойдете...
-- Ждут меня,
