лицо, обыкновенно суровое и бесстрастное, теперь было возбуждено, а глаза искрились, точно в них был и вызов и удовольствие сильных ощущений.
Чайкин правил отлично, и капитан Блэк, обыкновенно скупой на похвалы, крикнул Чайкину.
-- Хорошо!.. Очень хорошо правите, Чайк... Останьтесь и на следующую вахту до восьми... а потом отоспитесь.
-- Слушаю, капитан!
-- Отчего вы, Чайк, бежали с вашего судна?
-- Я не бежал... Я опоздал и остался на берегу...
-- Боялись порки?
-- Да, сэр.
-- А Абрамсон вас подловил?
-- Да, сэр...
-- Вы, кажется, порядочный человек, Чайк, и я жалею, что вы попали на "Динору". Не зевайте, Чайк!
Действительно, Чайкин чуть было не прозевал, и небольшая волна окатила Чезаре, Сама и еще одного матроса на баке. Те сердито отряхнулись от воды.
Им было не до сильных ощущений, особенно Чезаре. Он понимал опасность положения и сильно трусил. Трусил он, кроме того, и предательства Сама, в чем он почти не сомневался, увидав негра выходящим из капитанской каюты. Но, готовя жестокую месть Саму, он и виду не показывал, что видел выход негра от капитана, и таким образом несколько усилил беспокойство предателя.
-- Этак и к акулам легко попасть, Сам? Как ты думаешь, обезьяна? -- проговорил Чезаре.
-- Все попадем, Чезаре... все попадем! Этот капитан совсем сумасшедший, -- жалобно отвечал великан, с трепетом глядя на бушующий океан.
-- И ничего нет легче... Только зазевайся на руле... Гибель!
-- Гибель!.. -- повторил и третий матрос.
-- Зачем же он ведет нас на гибель?.. -- говорил Чезаре. -- И какие же мы будем дураки, если позволим ему вести нас на гибель... И какие же мы будем подлые трусы, если не скажем ему об этом... Пойдемте, ребята, подговорим других и явимся к нему. А если этот дьявол не согласится...
Чезаре оборвал речь и вспомнил, что этот "дьявол" -- отличный моряк и что в шторм нет расчета бунтовать против капитана. Для этого нужно выбирать тихую погоду.
Тем не менее страх перед гибелью заставил его обратиться к проходившему боцману и сказать:
-- Плохи дела, боцман!
-- Он ничего не боится! -- ответил боцман, тоже перепуганный.
-- А мы боимся.
-- Неужели? -- насмешливо спросил боцман, сорокалетний янки с худощавым энергичным лицом, вид которого свидетельствовал о злоупотреблении алкоголем и вообще о жизни, проведенной не особенно правильно.
-- То-то... На жаркое к акулам мы не хотим попасть.
-- А вам бы давно пора, Чезаре.
-- Этот вопрос рассмотрим, боцман, в другое время, а теперь мы покорнейше бы просили вас доложить капитану, чтобы он привел в бейдевинд.
-- Докладывайте сами, а я не согласен.
-- Боитесь этого дьявола? -- с насмешливою улыбкой протянул испанец.
-- Боюсь, как бы после моего доклада он не прострелил вашего черепа, Чезаре. И рано или поздно, а это случится! -- сказал со смехом боцман и отправился на бак.
Чезаре, однако, не принял к сведению этого предостережения. Разыгравшаяся буря и этот дерзкий бег "Диноры" внушали ему серьезные опасения попасть к акулам на жаркое. И, охваченный страхом, он прошел на бак и стал подговаривать других матросов объявить "дьяволу", что погибать они
