-- Положим, спешили, но ведь могло случиться и так, что вместо одного погибшего судна было бы два... Могло ведь случиться?
-- Могло.
-- И если стать на эту точку зрения, то я должен бы не спешить на помощь товарищу, а думать о собственном благополучии. Многие адмиралы одобрили бы такое благоразумие, тем более что и правила его предписывают... Но все вы, господа, конечно, поступили бы точно так, как и я, и наплевали бы на правила, а торопились бы на помощь бедствующему судну, не думая о том, что скажет начальство, хотя бы вы знали, что оно и отдаст вас под суд... Не правда ли, Ашанин?
-- Еще бы! -- воскликнул Володя.
-- Конечно! -- подтвердили и другие.
-- И Корнев, наверно, отдал бы под суд или, по меньшей мере, отрешил меня от командования, если бы я поступил по правилам, а не так, как велит совесть... Вот почему он благодарил меня вместо того, чтобы отдать под суд! Сам он тоже не по правилам спешил к Сахалину и тоже в густой туман бежал полным ходом... Так позвольте, господа, предложить тост за тех моряков и за тех людей, которые исполняют свой долг не за страх, а за совесть! -- заключил капитан, поднимая бокал шампанского.
Все сидевшие на конце стола подходили чокаться к капитану. Когда последним подошел Ашанин, капитан сказал ему:
-- Вчера адмирал спрашивал о вас. Верно, скоро потребует к себе читать ваш отчет... Здесь ему не до отчета... Он каждый день в доке... разносит англичан, споря с ними о починке клипера...
-- А когда мы уходим отсюда, Василий Федорович? -- спросил кто-то.
-- Кажется, завтра.
-- А адмирал?
-- Он тоже уходит.
-- Пойдем вместе?
-- Вместе.
-- А куда, Василий Федорович? -- спросил Лопатин.
-- Об этом спросите сами у адмирала, Василий Васильевич, -- усмехнулся капитан, -- я не знаю. Знаю только, что в скором времени соберется эскадра и все гардемарины будут держать практический экзамен для производства в мичмана. Эта новость больше к вам относится, Ашанин. Недавние гардемарины наши теперь мичмана. Теперь за вами очередь. Скоро и вы будете мичманом, Ашанин... Почти два года вашего гардемаринства скоро прошли... Не правда ли?
-- Я и не заметил, как они прошли, Василий Федорович.
-- Да и плавание наше прошло незаметно. Еще полгода, и, вероятно, "Коршун" пошлют в Россию... Как раз через три года вернемся. Я думаю, всем хочется домой?
Все откровенно сознались, что хочется. Особенно горячо высказались лейтенант Невзоров, старший механик и артиллерист Захар Петрович. Первые два жаждали свидания с женами, а Захар Петрович страстно хотел обнять своего сынишку.
-- А мне бы только побыть в России месяц-другой -- я снова непрочь бы в дальнее плавание! -- заметил Лопатин.
-- И я отдохнул бы полгода, да и опять ушел бы в море! -- проговорил старший офицер.
-- Если уйдете, то, наверно, командиром, Андрей Николаевич! -- промолвил капитан.
-- Еще вопрос: дадут ли судно?.. Может быть, не найдут достойным! -- скромно заметил Андрей Николаевич, не раз втайне лелеявший мечту о командирстве.
-- Адмирал не позволит вас обойти... Он горой стоит за хороших офицеров...
-- А вы, Степан Ильич, пошли бы снова в плавание? -- спросил кто-то у старшего штурмана.
Степан Ильич глотнул из чашки кофе, разбавленного коньяком, сделал затяжку и после этого ответил:
-- Я, батенька, не загадываю. Что будет, то будет... Назначат в дальнее плавание, -- пойду, а не назначат, -- не пойду, зазимую в Кронштадте. Слава богу, поплавал на своем веку довольно и всего на свете навидался! -- философски
