нашел мою работу скверной и из деликатности ничего не хочет сказать. А может быть, и не дочитал до конца... Надоело!" -- раздумывал юный самолюбивый автор, шагая по мостику.
Но вот в темноте мелькнула фигура капитана. Он поднялся на мостик и, приблизившись к Ашанину, проговорил:
-- Я только что окончил вашу статью о Кохинхине, Ашанин, и прочел ее с интересом. У вас есть способность излагать свои мысли ясно, живо и местами не без огонька... Видно, что вы пробыли в Кохинхине недаром... Адмирал угадал в вас человека, способного наблюдать и добросовестно исполнить возложенное поручение. В последнем, впрочем, я и не сомневался! -- прибавил капитан.
Ашанин был в восторге от похвалы капитана. Теперь ему было все равно, как отнесется к его работе даже сам адмирал, -- ведь Василий Федорович похвалил! А мнение такого человека было в то время для Ашанина самым дорогим.
Необыкновенно счастливый заснул после вахты Ашанин, собираясь следующий день съехать на берег и предпринять дальнюю поездку верхом.
В восьмом часу утра Ворсунька, по обыкновению, пришел будить Володю.
-- Ваше благородие... Владимир Николаевич... Извольте вставать... Пора!
Но разоспавшийся Ашанин, казалось, ничего не слышал и продолжал сладко спать.
-- Скоро подъем флага... Владимир Николаевич! -- говорил Ворсунька, потягивая Ашанина за ногу.
-- Еще четверть часика дай поспать... Только четверть часика! -- сквозь сон промычал Володя.
-- Никак невозможно... До флага всего десять минут...
-- Ну, пять минут я еще посплю... Буди через пять.
Вестовой постоял минутку и снова дернул Ашанина за ногу.
-- Пять минут прошло... Вставайте, ваше благородие. Все господа уже вставши... Да и пары разводят. Сейчас с якоря снимаемся...
-- Как с якоря снимаемся? Что ты рассказываешь? -- спрашивал Ашанин, внезапно просыпаясь и протирая сонные глаза. -- Разве пришел почтовый пароход из Го-Конга?
-- Не могу знать, ваше благородие. Но только в шесть часов утра от концыря (консула) приходила шлюпка с письмом к капитану и тую ж минуту приказано разводить пары...
Через несколько минут Ашанин уже был наверху к подъему флага. Пары гудели. Капитан и старший офицер, стоявшие на мостике, видимо, были возбуждены, и лица у обоих выражали нетерпение.
-- Свистать всех наверх сниматься с якоря! -- раздался голос вахтенного офицера.
-- Что это значит: куда мы идем? -- спрашивал Ашанин у лейтенанта Поленова на баке, где должен был находиться по расписанию во время аврала.
-- Разве вы ничего не знаете? -- Мы идем на Сахалин... Клипер "Забияка" на каменьях... Сегодня пришла оттуда английская шхуна и привезла письмо с "Забияки" к консулу с этим известием... Мы идем на помощь... Досадно только, что в море сильный туман...
Действительно, густой туман заволакивал выход с рейда, а на рейде носился легкий туман. Солнце казалось тусклым пятном. Было тепло и сыро и пахло банным воздухом.
-- Пошел шпиль! -- раздался нетерпеливый возбужденный окрик старшего офицера с мостика.
-- Есть! -- отозвался лейтенант и в свою очередь крикнул матросам: -- Ходи веселей, братцы!
И матросы сильнее наваливались на вымбовки, упираясь на них грудью, и якорная цепь с тихим лязгом выбиралась через клюз.
Все гребные суда были подняты, и орудия закреплены по-походному. Пары гудели.
-- Как якорь? -- снова раздался окрик с мостика.
-- Апанер.
Рулевые стали у штурвала.
-- Тихий ход вперед!
Машина застучала, и корвет, сделав оборот, направился к выходу с рейда.
Просвистали
