день бывали?
-- Бывал.
-- И кажется, сдружились с ней?
-- Положим, и сдружился...
-- Так ведь отчего и не жениться?.. Я наверное знаю, что она пошла бы за вас.
-- И знайте. Я вот не женюсь и скоро уезжаю.
-- Да что вы сердитесь?.. И глупо делаете, если упускаете такой случай... Впрочем, вы все такой же... Миллионами брезгаете... Ну, прощайте... А ко мне что же по воскресеньям ни разу не заглянули?.. Или не хотите больше видеть? -- улыбнулась Марья Ивановна.
-- Некогда было...
-- Знаю я эти ваши некогда... Или изучали миллионерку?
-- Изучал.
-- И кончили?
-- Кончил... И знаете ли что?
-- Что?
-- Не пообедаем ли мы как-нибудь опять в "Эрмитаже"?
Марья Ивановна усмехнулась.
-- Что ж... Пожалуй... Вы, видно, опять богаты?
-- Миллионов нет, но сто рублей в кармане. Скоро еще четыреста получу... Чем не Крез?
-- Миллионов у вас и помину не будет.
-- То-то. Вы, кажется, меня немного знаете?
-- А у меня капитал маленький будет. Наработаю практикой.
-- Не сомневаюсь. Вам и миллионы позволительны. Так вам когда угодно обедать?
-- Могу только в одно из воскресений. Остальное время занята...
-- Так в это воскресенье я заеду за вами, Марья Ивановна...
-- Заезжайте. В котором часу?
-- В четыре.
-- Буду ждать. До свидания. И то сегодня полчаса лишних гуляю! А вы ничего... Не так скверно глядите, как тогда... Верно, не сочиняете запоем? -- бросила она на ходу и ушла.
"Вот с этой дамой никаких драм не может быть! Признает только науку и режим!" -- усмехнулся про себя Невзгодин.
Скоро он вышел из дома.
XXXVI
В воздухе, действительно, пахло весной. Солнце грело с голубого неба, веселое и яркое. На улицах была грязь... Отовсюду капало.
Невзгодина еще сильнее потянуло из Москвы. Он заедет в Петербург, чтобы лично познакомиться с редактором, и оттуда -- в Крым. Никогда он не бывал в Крыму, но слышал, что весной там особенно хорошо.
А в Москву он не вернется. Где он останется, он еще не решил. Если понравится Петербург, -- в Петербурге. Если нет, -- в другом городе, но только не в Москве. Уж очень деньгами она пахнет, эта Москва, и очень уж болтовней занимаются москвичи. Он, слава богу, вольная птица... Ничем и никем не связан и может жить, где угодно. Литература прокормит. И не надо даже обращаться в ремесленника и писать слишком много. Потребности у него небольшие... Одна голова -- не беда.
И он шел по улице, веселый и бодрый, мечтая о том, как хорошо будет ему работаться в Крыму, где-нибудь на берегу моря. Там он, быть может, напишет что-нибудь лучшее. И при одной этой мысли Невзгодин чувствовал в себе словно бы новый подъем сил.
Но воспоминание об Аглае Петровне нет-нет да и омрачало его настроение... Он не чувствовал себя виноватым перед ней -- он не заигрывал с ней, а все-таки... И ему делалось стыдно, когда он припоминал эту позорную минуту решения жениться на ней. О, как стыдно! Он непременно ее опишет, эту минуту, правдиво, без утайки... И она осветит темный угол души человеческой... Эта минута ведь пережита! Но зато таких минут уж не может быть.
И хорош был бы он -- супруг миллионерки да еще такой властной, как Аглая. Настоящий король Лир в юбке. И теперь, когда он только ходил к ней, уже черт знает что говорят, а тогда... Он, разумеется, не обвинит человека, который полюбит женщину богатую, но ведь он ее не любил. Но, во
