и жалея себя. -- Вы думаете, как и эта гордая женщина, что я лицемер? Вы хотите, чтоб я был героем? Но если я не герой и не могу быть героем... Должен я выходить в отставку? Не должен и не могу. Не могу и не выйду. Не выйду и не сделаюсь таким, как Найденов... А Невзгодина я убью! Вы понимаете ли, Дмитрий Иваныч, убью! -- мрачно прибавил Заречный.
Но Дмитрий Иваныч ничего не понимал и порывисто восклицал:
-- Какие враги? Какая женщина? Кого убить? Милый Николай Сергеич, успокойтесь. Кто смеет сравнивать вас с Найденовым? Что вы говорите, Николай Сергеич!
-- Я помню, что говорю... Я пьян, но помню. А говорю, что не ждал, что вы обидите человека, который и без того обижен... Все меня поздравляли... Овации... А эти люди...
-- Я -- обидеть? По какому праву и такого человека?! Вы меня не поняли, Николай Сергеич!
-- Отлично понял, откуда все это идет... Слушайте, Дмитрий Иваныч! Любили ли вы когда-нибудь женщину?
-- Зачем вам знать?
-- Необходимо.
Сбруев молчал.
-- Вы что ж не отвечаете? Я не стою ответа? Вы опять хотите оскорбить меня?
-- Николай Сергеич... Как вам не стыдно так думать?
-- Так ответьте: любили ли вы женщину безумно, ревниво?
-- Ну, положим, любил! -- робко пролепетал Дмитрий Иванович.
-- А она вас любила?
-- То-то, нет! -- уныло протянул Дмитрий Иванович, улыбаясь своей грустно-иронической улыбкой.
-- Но замуж за вас пошла бы?
-- Пожалуй, пошла бы...
-- А вы на ней не женились?
-- Разумеется...
-- И даже "разумеется"?.. -- усмехнулся пьяной улыбкой Заречный. -- А почему же не женились?
-- Вот тоже вопрос!.. До такого свинства я еще не дошел! -- ответил Сбруев и, в свою очередь, засмеялся.
-- А я, Дмитрий Иваныч, дошел и женился... Оттого я и пьян... оттого я и несчастный человек!
-- Из-за женщины?! Не верю... Вы такой общественный человек и из-за женщины?! Не поверю!
0x01 graphic
Извозчик в это время повернул в один из переулков, пересекающих Пречистенку, и, обращаясь к Заречному, спросил:
-- К какому дому везти, ваше здоровье?
Этот вопрос прервал разговор пьяных профессоров.
Заречный и Сбруев внимательно взглядывали в полутьму переулка, где изредка мигали фонари.
-- Дмитрий Иваныч!.. Где мой дом? Где дом, который был когда-то желанным, а теперь...
Он внезапно оборвал речь и показал рукой на маленький особнячок.
-- Сюда! -- крикнул Сбруев...
Он помог Николаю Сергеевичу вылезти из саней и подвел его к крыльцу.
-- Звонить?
-- Тише только... Рита спит... Она не должна знать, что я так... пьян.
Пока пришла Катя отворить подъезд, оба профессора уже целовались, уверяя друг друга в искреннем уважении.
Это примирение, вероятно, и заставило Сбруева крикнуть, когда он сел в сани, чтоб ехать домой:
-- А все-таки мы свиньи! До свидания, Николай Сергеич!
Но Заречный, кажется, не слыхал этих слов и, войдя, пошатываясь, в переднюю, забыл решительно обо всем, что произошло и с кем он приехал. Он теперь сознавал только одно: что он очень пьян, и думал, как бы показать горничной, что он совсем не пьян.
И он старался ступать твердо и прямо, нарочно замедляя шаги. Чуть было не ударившись о вешалку, он с самым серьезным видом посмотрел на пол, словно бы ища предмета, о который он споткнулся. Хотя шубу с него всегда снимала Катя, теперь он просил ее не беспокоиться: он снимет сам. Но процедура эта происходила
