глядя на Николая. -- Как вы живете? Счастливо? Впрочем, нечего и спрашивать! Разумеется, счастливо. Разве в ваши годы люди бывают несчастливы. Одних надежд сколько впереди! Мы с вами, надеюсь, еще поговорим сегодня, поболтаем, как, бывало, болтали в деревне. Хорошо там было!
Николаю показалось, что при этих словах, словно тень, пробежала грустная улыбка по ее губам и легкий вздох вырвался из груди.
-- А теперь пойду к гостям! -- прибавила она, указывая веером на кабинет. -- Вероятно, Горлицын, по-старому, просвещает?
-- Да.
-- Все как было, ничего не изменилось!.. И как это им не наскучит!.. -- улыбнулась она, отходя от Николая. -- А впрочем, может быть, оно и лучше! -- прибавила она, полуоборачиваясь на ходу.
Через несколько минут Нина сидела с Николаем на одном из маленьких диванов, за столом, на котором стоял маленький поднос с чашкой чая и печеньем.
-- Ну, рассказывайте теперь о себе, -- говорила она, стягивая перчатки и принимаясь за чай.
-- Ничего о себе интересного рассказать не могу, Нина Сергеевна. Немного работаю, а больше бездельничаю.
-- По крайней мере не скучаете?
-- Этим не грешен.
-- И слава богу. Вы ведь, кажется, адвокат?..
-- Да, но пока больше по названию.
-- Что так? Еще не сделались известностью?..
-- Нет, не сделался!
-- Сделаетесь! -- засмеялась Нина. -- Вы ведь пишете тоже?
-- Пока более для насущного хлеба, чем для славы!
-- А славы вам хочется, очень хочется? -- проронила Нина, пристально взглядывая на Николая.
-- Не всем она дается!
-- Но это не мешает гоняться за ней! Ужасно вы все самолюбивы, как посмотрю. Всех вас гложет какой-нибудь червь и не дает вам покою. Не умеете вы жить. Не умеете пользоваться счастьем!.. -- проговорила Нина задумчиво.
-- Кто это -- все?
-- Все вообще несколько неглупые люди!..
-- А вы умеете?
-- Я?.. Об этом когда-нибудь поговорим. Рассказывайте пока, что вы делаете, с кем знакомы, где часто бываете?
-- Да что говорить? У вас вот есть что рассказывать, а мне, право, нечего... Хорошо ли вы съездили за границу? Вы, кажется, не рассчитывали скоро вернуться?
-- Мало ли на что рассчитываешь!
-- Где были?..
-- В Париже больше.
-- И надолго сюда?..
-- А не знаю, как поживется...
Нина Сергеевна неохотно говорила о себе и старалась замять разговор, как только Николай начинал говорить об ее заграничном путешествии.
"Непременно что-нибудь случилось с ней!" -- подумал он, взглядывая на молодую женщину. Ему показалось, что она в лице похудела и стала как-то серьезней. Глаза ее не смеялись, как бывало прежде. Напротив, взгляд ее стал мягче, ласковей, грустней.
Она кончила чай и проговорила, вставая:
-- Теперь пойдемте слушать Присухина. Кстати, как вам понравились наши четверги? Весело?
-- Не очень.
-- То-то! А ведь сколько четвергов еще впереди! И опять одно и то же, одно и то же!
Тон ее голоса звучал таким отчаянием, что Николай спросил:
-- Да что с вами, Нина Сергеевна? Вы совсем стали другой с тех пор, как я вас не видал.
-- Так, хандра. Музыка, вероятно, навела хандру. Музыка на меня действует. Сегодня "Гугеноты" отлично шли. Это пройдет! -- улыбнулась Нина. -- Все на свете проходит.
-- Будто?
