-- Ах ты какой! И хоть бы сказал когда!.. -- с любовью заметил Иван Андреевич.
Отец был очень рад, что Вася поступит в технологический институт -- Вася в академию не пожелал, -- но все-таки видел, что беседы его не переубедят юношу. Отец звал сына не туда, куда стремился юноша. Он предлагал ему счастие, а сын искал креста.
Марья Степановна тревожно смотрела на Васю. Она нередко спрашивала: "Что с ним? Здоров ли он?"
-- Ничего, мама, не беспокойся, я здоров.
-- Но отчего ты такой нелюдим?
-- Так уж... Разве это тебя огорчает?
-- Тебя жаль. Мне все кажется, что ты болен. Не остаться ли тебе еще годик в деревне?
-- Нет, я поеду. А ты не беспокойся.
И он обвил шею матери своими длинными руками и нежно глядел ей в глаза. А мать тоже смотрела долго на него, и вдруг ей сделалось жаль сына. Ее поразило что-то особенное в этом нежном, страдальческом взгляде, и почему-то показалось ей, что сын не жилец на свете. Слезы тихо закапали из ее глаз.
-- Ты что это? Не плачь, дорогая!..
-- Милый мой!..
-- К чему плакать? Разве я такой жалкий?
-- Нет, нет. Так... взгрустнулось.
Вася долго сидел около матери и все старался ее успокоить. Она сквозь слезы улыбнулась, улыбнулся и он.
Однажды Вася откуда-то пришел домой со связкой книг, необыкновенно взволнованный и возбужденный.
-- Что с тобой, Вася? Откуда ты? -- остановил его Николай, пораженный встревоженным видом брата.
-- От Прокофьева. Он мне книг дал.
-- Разве он приехал?
-- Две недели тому назад.
-- Покажи-ка, что за книги?.. Ого!.. -- протянул Николай. -- Книги все хорошие. Да разве ты, Вася, знаешь французский язык?
-- Ничего себе, знаю. Читать могу свободно.
-- Когда ты это успел?
-- Да здесь.
-- А это что за список у тебя из кармана торчит? Можно взглянуть?
-- Смотри.
Николай пробежал длинный список книг и проговорил:
-- Список превосходный. Это на что же?
-- Прочитать надо.
-- Прокофьев советовал?
-- Да.
-- У него книг, видно, много?
-- Ах, если бы ты знал, Коля, сколько у него книг! Вся комната завалена книгами, и все такими. А сам-то как живет, -- тут же и кровать; скромно-скромно живет. Я у него целое утро провел и целый бы день остался, да ему некогда. Он пошел рабочим лекции читать.
-- Лекции?
-- Как он говорит! То есть не то, что хорошо... нет, и хорошо, а знаешь ли, -- так никто не говорил, то есть я не слыхал. Никто! Знаешь ли, Коля, -- все, о чем я думал, что меня мучит, он понял... Нет, Коля, это такой человек, такой...
-- Да говори толком, а то только и слышу: такой человек, такой человек! Что за телячий восторг!
-- Не смейся, Коля! Ну да, я в восторге. Ведь он, Коля, все мое душевное состояние объяснил. Ведь он... Да ты пойми, Коля, пойми, голубчик... Он не так, как все... Он не для себя живет... Он...
-- Эка восторги какие! А для кого же? -- насмешливо перебил Николай.
-- Для кого? Да ты, Коля, опять смеешься. К чему же ты расспрашиваешь? Я не стану говорить. Я не могу слышать, когда над такими людьми смеются!
И Вася прошел в свою комнату.
XXXI
В светлый сентябрьский день, в четырехместной коляске, с кучером Иваном на козлах,
