музыка, испытывая адскую скуку, стал искать Смирновых и не видел их.
-- Николай Иванович!
Он обрадовался, услыхав знакомый голос Нины Сергеевны, и торопливо подошел к скамейке, на которой сидела Смирнова с Ниной. Обе они лорнировали проходящих.
-- Садитесь-ка, а то вы ходите, как рыцарь печального образа ! -- проговорила Нина, указывая на место подле себя. -- Видно, очень весело?
-- Не особенно.
-- Не особенно. Да на вашем лице такое воплощение скуки, что при взгляде на вас невольно делается скучно!.. Давайте-ка вместе смотреть на публику... Что, много красивых лиц?
-- Не заметил.
-- А вот эта -- взгляните! -- вступилась Надежда Петровна, указывая едва заметным движением на проходившую молоденькую красивую барыню. -- Вы не знаете этой губернской красавицы?
-- Нет.
-- Жена вице-губернатора. Не правда ли, хороша?
-- Хороша, но слишком уж довольное лицо. На нем написана глупость!..
-- Ну, а вот эта брюнетка, дочь здешнего городского головы, с брильянтами в ушах и с миллионом приданого. Хороша?
-- С миллионом или без него? -- засмеялся Николай.
В это время к скамейке приблизился какой-то пожилой господин, раскланиваясь с дамами. Надежда Петровна усадила его возле себя.
-- Ну, теперь мама не будет скучать!.. -- заметила Нина.
-- Почему? Разве этот господин интересный?..
-- Да вы, как посмотрю, решительно никого не знаете. Это известный здешний сельский хозяин, господин Барсуков... помещик.
-- А! -- промолвил Николай. -- Известный?
-- Мы неизвестных не любим! -- усмехнулась Нина. -- Однако давайте-ка лучше злословить, а то, право, скучно.
Нина Сергеевна начала осмеивать проходящих дам, делая ядовитые и подчас меткие замечания насчет их лиц и костюмов, и весело болтала, не обращая, по-видимому, внимания на сдержанное обращение Николая. Молодой человек все еще не мог забыть подслушанный разговор в саду и не то чтобы сердился, а хотел как-нибудь дать понять молодой женщине, что она его нисколько не интересует.
Нина Сергеевна продолжала болтать и смеяться -- и вдруг смолкла. Смех оборвался неожиданно, точно лопнувшая струна.
Вязников взглянул на молодую женщину и был поражен внезапной переменой. Та ли это Нина, только за секунду перед тем веселая, сияющая, смеющаяся?
Она вся как-то притихла, как притихают дети после долгого веселья. Тоской и утомлением дышали ее черты. Она медленно прислонилась к спинке, откинула вуалетку, и сквозь белый газ -- показалось Николаю -- блеснула слеза в ее глазах.
Николай молчал, не смея нарушить торжественности ее настроения и проникаясь участием. Молчала и Нина. Сбоку шла оживленная беседа Смирновой с известным сельским хозяином.
-- Рассказывайте же что-нибудь! -- наконец проговорила Нина.
-- Что рассказывать?
-- Что-нибудь веселое!..
-- Вам трудно угодить... Странная вы женщина, Нина Сергеевна, -- вот все, что я могу сказать!
-- Это я и без вас знаю.
-- Такие резкие переходы!.. Сию минуту смеялись, а теперь...
-- Перестала смеяться? Нервы!
-- Нервы -- только?
-- Разумеется. У нас, у женщин, все нервы. Вы так и запишите в свою записную книжку: нервы и нервы! -- прибавила она с иронией в голосе. -- У вас, как у, литератора, верно, есть записная книжка. Я думаю,
