Матроска

    "Морские рассказы" - 0

    Константин Михайлович Станюкович

       {* Впервые -- в газете "Русские ведомости", 1895, NoNo 166, 173, 178, 184, 187, 191, с подзаголовком "Из морских силуэтов прошлого".}
      

    I
       
       Жадно, бывало, заглядывались матросы, возвращаясь небольшими кучками с работ в военной гавани, на молодую, пригожую и свежую, как вешнее утро, жену рулевого Кислицына, Груню.
       При встречах с нею почти у каждого из них точно светлело на душе, радостней билось сердце, и невольная ласковая улыбка озаряла лицо.
       И когда она, степенная, сосредоточенная и серьезная, проходила мимо, не удостоив никого даже взглядом, многие с чувством обиды и в то же время восхищения смотрели вслед на крепкую и гибкую, хорошо сложенную маленькую фигурку матроски, которая быстро шагала, слегка повиливая бедрами.
       И нередко кто-нибудь восторженно замечал:
       -- И что за славная эта Груня!
       -- Д-да, братец ты мой, баба! -- сочувственно протягивал другой. -- Но только ее не облестишь... Ни боже ни! -- не то с досадой, не то с почтением прибавлял матрос... -- Матроска правильная... честная... Не похожа на наших кронштадтских... Она кому угодно в ухо съездит.
       -- Прошлым летом одного лейтенанта так угостила, что морду-то у его ажно вздуло! -- со смехом проговорил кто-то.
       -- За что это она?
       -- А вздумал, значит, лейтенант ее под микитки... Черт!
       -- Вот так ловко! Ай да молодца Грунька! -- раздавались одобрительные восклицания.
       Действительно, в Груне было что-то особенно привлекательное.
       Даже кронштадтские писаря, подшкиперы и баталеры, любители и поклонники главным образом адмиральских нянек и горничных, понимающих деликатное обращение и щеголявших в шляпках и кринолинах, -- и те не оставались к ней презрительно равнодушны. Победоносно закручивая усы, пялили они глаза на эту бедно одетую матроску с приподнятым подолом затасканной юбки, открывавшим ноги, обутые в грубые высокие сапоги, в старом шерстяном платке на голове, из-под которого выбивались на белый лоб прядки светло-русых волнистых волос.
       Но все как-то необыкновенно ловко сидело на Груне. В щепетильной опрятности ее бедного костюма чувствовалась инстинктивная кокетливость женщины, сознающей свою красоту.